Чтобы будущие читатели моей книги "Исторические загадки села Чусовое" могли составить представление о ней, ниже публикую краткий отрывок - предисловие к центральному очерку
ТАЙНА НАДГРОБНОЙ ПЛИТЫ
.ПРЕДИСЛОВИЕ
Первое мое знакомство с селом Чусовое (ранее Шайтанка) состоялось летом 1953 г. В тот год была окончена школа-семилетка, и группа моих сверстников из рабочего поселка Цементный, расположенного вблизи Невьян¬ска, решила отметить это событие самодеятельным походом на реку Чусовую. Маршрут пролегал по старинному демидовскому пути длиной семьдесят верст, связывающему Невьянский завод с Шайтанской пристанью на Чусовой. В старину по нему доставляли на пристань железо и изделия Невьянского завода для отправки их весной в Москву и Санкт-Петербург с «железными караванами».
В год нашей встречи село Чусовое не пестрело разноцветными крышами и металлическими заборами, как в наши дни. В его архитектуре были нередки дома староверов с темно-коричневыми от времени срубами и крытыми на три конька дворами. В целом облик села был близок к тому, что запечатлел в 1912 г. на своей фотографии С.М. Прокудин-Горский, — его экспедицию и наш поход разделяли всего сорок лет.
В воздухе пахло историей. Еще была цела и невредима плотина, построенная Акинфием Никитичем Демидовым в 1721 г. На рабочем прорезе плотины сохранился деревянный водовод — гигантская труба, собранная из толстых лиственничных плах, скрепленных огромными обручами.
В другом состоянии было и старинное кладбище в Зареке на Камне Могильном. Здесь-то и ждало меня открытие, которое послужило в будущем первым толчком для этого исследования. Среди шатровых крестов староверов и могильных холмиков на ровной площадке я увидел чугунную плиту с четкой рельефной надписью: «Здесь похоронен Никита Кононов», чуть ниже — «1736 год». И ничего более. Косая сквозная трещина от одного бокового края плиты к другому, образовавшаяся, видимо, из-за перемещения грунта при его замерзании, делила плиту на две части.
Попытка разыскать плиту в наши дни не дала результата. Артефакт либо покоится на заросшем травой кладбище под толстым слоем дерна, либо был сдан в металлолом в бурные девяностые годы.
Помню, тогда меня поразила дата. Прошло более двух столетий, исчез могильный холмик, но сохранилась надгробная чугунная плита как свидетель демидовского времени. Впечатление было сильным. Где-то в закоулках памяти отложилась необычная находка, но с течением времени эти впечатления были заслонены на долгие времена другими, более важными делами. Как оказалось, это было не окончательное, а лишь временное забвение, и через шестьдесят два года какая-то неведомая сила вновь возвратила меня к событиям ранней юности. Вновь ярко вспомнилась надгробная плита, надпись на ней, и возникло острое желание разобраться в этой истории.
Какие исходные посылки можно было сформулировать для поиска источников? Прежде всего дата — 1736 г. Это было время расцвета горного царства Акинфия Демидова. Благополучно, «с прибытком» завершилось начатое еще три года назад по указу императрицы следствие о заводах, в ходе которого Акинфий не удалялся от столиц далее Тулы, более того, около месяца находился под домашним арестом. В 1736 г. стало возможно, наконец, уехать «домой», на Урал для личного руководства огромным хозяйством.
Понятно, что надгробные чугунные плиты простым работным людям не полагались. Следовательно, Никита Кононов мог быть человеком хорошо известным Акинфию Демидову. Можно допустить, что и плита была отлита по его личному указанию на одном из близлежащих чугунолитейных заводов.
Скромное исполнение плиты, лаконичная надпись на ней свидетельствуют о сравнительно невысоком социальном статусе Никиты Кононова. Скорей всего, он был крепостным, заслужившим внимание и сочувствие промышленника.
Фамильное прозвание Кононов в рассматриваемое время не являлось официально зарегистрированной фамилией. Тогда Кононовым могли прозвать сына и внука или племянника обладателя имени Конон. Тот факт, что Ни¬кита был похоронен на старообрядческом кладбище, может служить свидетельством его принадлежности к старообрядцам.
Таков был тот «багаж», с которым я отправился в безбрежное море поиска.
